Архитектор Амир Идиатулин о радостях и сложностях редевелопмента и диалогах с прошлым

Архитектор Амир Идиатулин о радостях и сложностях редевелопмента и диалогах с прошлым

Амир, недавно студия IND architects, генеральным директором которой вы являетесь, победила в конкурсе на разработку культурного центра из старой водонапорной башни в Щербинке. Но ведь это уже не первый для  вашей студии опыт в области редевелопмента. Сейчас вы работаете над перестройкой жилых корпусов «Большевика»?

Пожалуй, самый первый проект редевелопмента , с которого начался наш интерес к этой области, это проект московского детского хосписа. Это тоже перестройка, хоспис создается из бывшего здания школы, старой, еще советской постройки, которое передали фонду “Вера”. Школа уже давно не функционировала, была в запустении и нужно было создать проект, как превратить эту типовую постройку в удобный хоспис. В Москве ведь до сих пор нет специализированного учреждения для паллиативного ухода за детьми, часто они находятся, например, с пожилыми людьми, несмотря на то, что у детей совершенно иные потребности. Поэтому давно была необходимость в создании подобного места. Фонд “Вера” организовал архитектурный конкурс, мы приняли в нем участие и заняли первое место. Наш проект довольно сильно меняет старое здание, мы создали новый узнаваемый фасад с рядами балконов под навесами, ушли от типичной планировки с узкими коридорами. Главный здесь - ребенок, все ориентировано на его удобство и комфорт. Проект уже в активной фазе, ведутся отделочные работы и мы планируем, что скорее всего к концу лето он будет завершен. Как раз после работы над хосписом технический заказчик этого проекта, девелоперская компания O1 Properties, пригласила нас работать над "Большевиком". 

Вас пригласили сделать комплекс жилых апартаментов  на “Большевике”?

Да, на “Большевике” работы по перестройке были разделены на фазы и во второй фазе было решено сделать не офисы, а жилые апартаменты. Нам досталась работа над тремя корпусами: один из них исторический, со старокирпичными красивыми фасадами, два других были построены в советское время и не представляли никакой исторической ценности, сугубо утилитарные здания. Нам нужно было завязать это в единый качественный ансамбль, перестроить и сделать современные апартаменты в одном стиле с проектом “Большевика”. 

Работа над историческим зданием и зданиями без явной художественной ценности велась по-разному? 

Конечно. Сначала мы тщательно исследовали все три корпуса, определили, что нужно оставить, что реконструировать, познакомились с исторической справкой, проанализировали все, что удалось собрать.  В историческом корпусе было решено восстановить кладку, минимально её затрагивая. Восстанавливали ее историческим кирпичом, делали сложную вычинку, вынимали разрушенный кирпич, добавляли целый. Подходящий кирпич удалось купить, плюс на территории разбирали старый забор и там тоже оказался кирпич нужного нам времени и качества. Все пошло в дело. 

Фасады всех трех корпусов не подходили по современным теплотехническим нормам, поэтому их пришлось дополнительно утеплять. Исторический фасад мы утепляли изнутри, уменьшая площадь строения, а в корпусах, где не было задачи сохранить исторический фасад, мы утепляли снаружи, делали навесной вентилируемый фасад и затем уже облицовывали клинкером. Чтобы подобрать наиболее подходящий кирпич мы сделали 14 образцов и уже заказчик выбрал бельгийский кирпич. И он действительно максимально подходит по текстуре,  фактуре, он соответствует стилю, энергетике окружения и, мне кажется, он достойно вписался в облик всего комплекса.

С каким из этих зданий было интереснее работать?

Отсутствие исторических фасадов имеет и свои преимущества – больше свободы изменений: поэтому здесь мы придумали рисунок фасада, который перекликается с остальными корпусами, сделали французские балконы, чтобы была отсылка к жилью, а не к офисным пространствам. Надстроили еще этаж из других материалов, специально, чтоб подчеркнуть новую часть. Вообще в редевелопменте очень много нюансов. Например, когда мы начали заливать перекрытия на всей длине, то выяснилось что перепад уровня там до 20 см. И нам пришлось все это выравнивать. Так что везде свои сложности.

А вообще с историческими постройками работать, конечно, интереснее: гораздо больше вводных, ты работаешь с наследием, тебе очень важно учесть этот дизайн-код который был заложен изначально. То есть получается, ты работаешь в соавторстве с архитектором, которого наверно уже и нет в живых и ты должен создать проект, который не будет подавлять его, а создать диалог. Это самое сложное, но и самое интересное.

То есть для вас редевелопмент – это диалог старого и нового?

Редевелопмент – это новые функции и новая жизнь здания. Причем, это могут быть не всегда кардинальные изменения.  Был завод и стало жилье. Это могло быть жилье, и после редевелопмента это может снова быть жилье. Но совсем иное, актуальное, востребованное временем и городом, а не мертвый формат. Это главное.

Когда мы начали работать над проектом культурного центра в водонапорной башне, то первое,что мы услышали, когда мы стали общаться с людьми -  все просили сохранить башню. Хотя она пустует. Важно создавая новые смыслы, новые функции, не разрушать сам объект. В этом и суть редевелопмента: ты в диалоге с наследием, ты создаешь новую функцию, новые значения, новую экономику. В редевелопменте вообще очень важна экономика,  если она продумана, то и объект жизнеспособнее, он сможет меняться вместе с тем, как меняется рынок. 

Вот, к примеру, та же башня в Щербинке. Сейчас это  мертвое пространство, которое разрушается и не приносит пользу обществу. А мы придумали как можно его изменить, чтобы оно приносило радость, стало важной частью жизни района и при этом у него и своя экономика.

Расскажите про башню, про конкурс? Как вы думаете, почему именно ваш проект в нем победил?

Конкурс был объявлен фондом Эрзья, это фонд скульптора, который занимается его наследием. И это был очень интересный для нас конкурс - история про то, как некую историческую вещь можно не разрушать, хоть она исчерпала свои функции, а придать ей новый смысл, сделать её неким культурным центром. Мы добавили площадь, понятно, что совсем из одной башни сделать качественный культурный центр очень проблематично. Мы старались очень деликатно добавить новые элементы, так чтобы не потерялся за этим сам силуэт. И мне кажется, нам удалось и сохранить архитектуру башни и создать новую среду, которая с ней в диалоге, нормальном честном диалоге - не мимикрирует под старину, они на контрасте - архитектура контрастов.

У конкурса был интересный подход – от нас требовалось не только придумать внешний образ, но и сформировать смысл башни, как она будет жить после перестройки. Мы смотрели, анализировали, общались с населением, изучали соцсети, чтобы понять, чем здесь живут, что интересно. Нам нужно было придумать такую программу, чтобы объект стал живым, чтобы он был всегда востребован. И уже эта программа помогла нам создать объемно-планировочную структуру, сорганизовать пространства, развести потоки людей. Например, внутри башни мы инсталлировали лифт: можно подняться на самый верх и потом спускаться по винтовой лестнице. Мы сформировали 6 уровней башни, каждый - небольшое приватное пространство, мини-галерея и в этом ее изюминка. К нашему большому удивлению,  в таком небольшом пространстве можно создать интересные решения.

Надстроенное пространство тоже довольно небольшое: всего 150 кв. метров. Оно современное – по форме, по материалу, мы использовали для него матовый пропускающий свет стеклопрофилит. И вариантов использования множество: выставки, мастер-классы, небольшие концерты. Мы даже обсуждали, что там могут быть какие-то добрососедские чаепития. И это позволит развивать так называемое местное комньюнити. А внизу в кафе тоже можно встречаться , например, на уроки английского или какие-то общественные районные обсуждения. 

То есть вы придумывали не только архитектуру, но и саму программу использования объекта? Этого не было в ТЗ?

В этом и прелесть архитектурных конкурсов: заказчик знает, что он чего-то хочет, но до конца не может оформить свои пожелания. Архитекторы они же ученые, исследователи и должны быть впереди всех. Серьезно, задумайтесь, все что архитекторы делают - это будущее. Все что прямо сейчас строится - это наше завтра. Поэтому архитекторы должны быть очень любознательные, думать наперед, создавать пространства которые могут адаптироваться под меняющееся общество, новые нужды. Я совершенно уверен, что архитекторы прошлого тоже думали об этом. И как раз благодаря этому  мы можем переделывать их объекты во что-то новое.