Редевелопмент советского наследия vs американский industrial

В Москве все чаще говорят о «буме» проектов редевелопмента: как правило, речь идет о бывших промышленных зонах и устаревших административных зданиях, которые обладают собственными уникальными архитектурными особенностями, и требуют от архитекторов иного подхода к проектированию и обновлению. 

О ключевых отличиях в подходах к обновлению проектов и новому строительству, а также архитектурном опыте реновации зданий в США и России, «Архсовет Москвы» поговорил с Евгением Глекелем, партнером и основателем бюро Glekelpartners, опыт работы которого сосредоточен в американских и российских проектах. 

— Как архитектор, работающий и России, и в США – расскажите, пожалуйста, наблюдаете ли вы особенности в подходах к редевелопменту промышленных зон и административных зданий в разных странах? 

— Прежде всего, подход определяют не особенности страны, а исторический облик конкретного города. В сравнении с Москвой Нью-Йорк или Лос-Анджелес – относительно молодые города, не обремененные многовековым наследием разных эпох. В таких условиях несколько проще дать новую жизнь единичным строениям в районах с плотной жилой застройкой. На месте масштабных промышленных территорий, таких как Hudson Yards на Манхэттене, единой застройкой и концепцией формируются новые жилые кварталы. В Москве редевелопмент обусловлен и иными факторами: даже на одной улице могут соседствовать стили трех веков, места для нового строительства в центре недостаточно. Поэтому метод обновления становится определенным градостроительным принципом, выводя на первый план сохранение существующего архитектурного ансамбля и возможность дать городу какие-либо новые функции. 

— Какие объекты чаще интересны для редевелопмента на западе, а какие - у нас? 

— В Москве редевелопмент и реконструкцию проходят и большая часть памятников архитектурного наследия, и многочисленные промзоны. А в Лос-Анжелесе, к примеру, этот процесс в первую очередь связан с перестройкой промышленных объектов – в городе практически нет ветхого фонда, имеющего историческое значение. Например, калифорнийский офис компании Google здесь расположен в бывшем самолетном ангаре-гиганте Говарда Хьюза. Сам ангар с деревянным каркасом изнутри был полностью перестроен – архитекторы ZGF (я также имел опыт работы в этом бюро) создали «здание внутри здания», построив многоуровневое пространство с лестницами и перегородками. На месте бывших индустриальных кварталов Downtown – основного делового центра Лос-Анджелеса, сегодня располагаются мировые продакшн-студии. Это престижная бизнес-локация. Однако с точки зрения архитектуры - это достаточно спокойные проекты, не обладающие какими-то выдающимися особенностями – как, к примеру, многие московские проекты, после редевелопмента получающие уникальную стилистику. 

— В Москве большинство проектов редевелопмента – это девелоперские инициативы, поддерживаемые городом. Кто является основным заказчиком на западе, и какие требования предъявляются к архитектурному проекту реконструкции или обновления объекта? 

— Требования заказчика всегда зависят от самого проекта. На западе процессом редевелопмента городских территорий полностью управляют административные власти, и требования к архитектору, его документации, здесь на порядок выше, чем в России. В России город подключается к проекту чаще всего при наличии в его рамках исторического наследия, подлежащего реставрации: этот процесс контролируют соответствующие департаменты. Однако в большинстве случаев, если речь идет о реновации не памятников, а административных зданий, качество конечного продукта полностью зависит от экспертизы девелопера и выбранного им архитектора – и это очень большая ответственность компаний и перед городом, и перед жителями. Однако стоит отметить значительный плюс российских реалий: упрощенное и достаточно быстрое решение административных вопросов, в сравнении с западным опытом. Это существенно влияет на сроки реализации проекта. 

— Есть ли какие-то мировые тренды, или каждый проект уникален? Какие из реализующихся сегодня проектов вы считаете наиболее перспективными? 

— Говоря о США и России, сложно выделить какие-то общие тренды. Многое в процессе зависит от истории места, но единый вектор развития городов обеих стран – создание комфортной среды. В Лос-Анджелесе, например, нет исторического центра, а есть несколько знаковых кварталов, которые постоянно расширяют свою географию. Вокруг этих престижных районов появляются современные проекты – вместо ранее неосвоенных или заброшенных территорий. 

Но в российской столице в последнее время наблюдается тренд на трансформацию бывших промышленных и административных объектов на территории исторического центра в премиальное жилье. Такие строения в первую очередь привлекают своей уникальной локацией. В их обновлении возможны два сценария: работа только с историческим фасадом здания или создание абсолютно новой архитектурной концепции в рамках существующего конструктива. Во втором случае мы, безусловно, имеем дело с более сложным, комплексным проектом, и многоуровневым процессом смены функций. 

— В России у вас есть опыт работы как с памятниками архитектуры, так и административными зданиями. Как отличается подход и проекты? С чем работать проще, с чем – интереснее? 

— Работать интересно и с тем, и с другим форматом. На мой взгляд, главное для архитектора - не тип здания, а концепция самого проекта - она должна вдохновлять. С точки зрения процессов согласования, конечно, несколько проще работать с административными зданиями. Нет жесткого регламента утверждения архитектурной концепции с городом, как в проектах реконструкции памятников архитектурного наследия, где каждый шаг или предложение архитектора очень строго оцениваются и анализируются. В проектах преобразования административных объектов и бывших заводов архитектор может предложить полностью новое прочтение фасадов и входных групп, сохранив исходную конструкцию: для исторических объектов элементы фасадов, как правило, составляют ценность, и их необходимо интегрировать в новую концепцию проекта. 

— В Москве вы работали также над клубными домами, созданными на основе производственных зданий XX века, по сути, из типичных «коробок». Какие задачи вы решали в этих проектах? 

— Мне нравится работать с проектами, которые ставят передо мной вызов, решение сложных задач – ценный опыт для архитектора. В работе над клубными домами Vivaldi и Sinatra, помимо интересных творческих решений, которые нам удалось реализовать, мы столкнулись и с рядом непростых вопросов. Решить их удалось благодаря конструктивному диалогу с заказчиком – на мой взгляд, именно тесное взаимодействие сторон позволяет достичь успеха проекта любой сложности. Проект Vivaldi для нашего бюро особенно ценен. Мы «облачили» морально устаревшую и невыдающуюся архитектуру здания в новый современный фасад. В результате здание советской постройки изменилось до неузнаваемости. Важно отметить, что свободе архитектурных решений в данном случае способствовала локация: объект располагается в Черемушках, районе с относительно молодой застройкой, и может позволить себе выделяться в окружении. В прошлом году мы даже получили премию Департамента градостроительной политики города Москвы, которой были отмечены интерьерные решения. 

В проекте клубного дома Sinatra территория комплекса была достаточно небольшой. Мы решили обыграть эту особенность и визуально расширить внутренний двор – так появилась просторная терраса на крыше стилобатной части. Еще одной «фишкой» благоустройства в проекте можно назвать внешний облик технических строений, которые мы выделили зеркальной мозаикой в виде больших пальмовых листьев с цветными элементами. Казалось бы, почему Москва – и пальмовые листья, почему бы не портрет Фрэнка Синатры? Но Синатра в концепции очевиден, а вот любоваться из окон на пальмовые зеркальные листья зимой – для Москвы настоящий эксклюзив.

    — В чем особенности советских административных зданий с точки зрения конструктива? Какие решение предлагаются для создания функциональных пространств и планировок? 

— Это всегда технически сложный и трудоемкий процесс. Поскольку мы крепко связаны с существующим строением, нелегко найти баланс правильного и эффективного использования площади. В административных зданиях 60-х годов внутренние помещения располагаются вдоль одной оси, как правило, по обе ее стороны. Поэтому в таких проектах легко предусмотреть помещения под объединение, а девелоперу – предложить эффективные планировки. Одно из достоинств таких зданий - хорошая инсоляция и большое количество оконных проемов. При этом присутствует небольшая глубина этажа, которая заставляет архитекторов вдумчиво подходить к организации пространства внутри. Высокий последний этаж таких строений позволяет спланировать апартаменты с двумя уровнями и предложить покупателю формат пентхауса с мансардой или террасой, ценный в элитном сегменте. 

— Будет ли расти интерес к таким проектам? Часто редевелопмент оценивается игроками рынка дороже, нежели новое строительство. 

— Все зависит от состояния самого здания и объема работ. Если помещение находится на грани аварийного состояния, то, конечно, придется вложить большое количество средств, чтобы его восстановить, и уже потом заниматься архитектурой. Но если не нужно проводить комплексные работы по укреплению фундамента и основных конструкций, процесс редевелопмента может оказаться быстрее и дешевле нового строительства, получит экономическое обоснование. 

— Как, на ваш взгляд, будет дальше развиваться данный сегмент? 

— Мировые столицы неизбежно сталкиваются с вопросами ветшающего исторического центра и отсутствием мест под новое строительство. Москва, конечно, не исключение. На мой взгляд, проекты реконструкции и реставрации уже сегодня можно назвать одними из наиболее перспективных в старых границах города. Поэтому тренд будет укрепляться в точечных городских проектах с помощью новых функций и повышения роли общественных пространств.

Источник: «Архсовет Москвы»